Жизнь его–подвиг
Рассказ о красноармейце Анненкове Василии Андреевиче,
Каждый год все дальше и дальше уносит нас от тех страшных событий Великой Отечественной войны, которые затронули судьбу каждой семьи в нашей огромной стране. С каждым годом все меньше и меньше остается тех, кто пережил эту разрушительную войну, кто на себе испытал ужасы бомбежек, ранений, голод, потерю близких людей, плен в фашистских концлагерях и многое другое, чего не знаем мы, послевоенные поколения.
Я расскажу вам о своем прадеде Василии Андреевиче Анненкове, солдате, прожившем долгую жизнь. Он умер в 2001 году, за пять лет до моего рождения. Его жизнь — целая эпоха, полный учебник новой истории страны. Прадед помнил годы революции и гражданской войны, голод, подъем страны и репрессии, страшную войну, разруху и годы тяжелейших послевоенных восстановительных работ, счастливые для всего нашего народа времена, годы нового строительства, космоса и открытий, перестройку, распад любимой страны и новую Россию. Говорят, дед не любил вспоминать войну — всегда говорил, что это было очень страшно, больно и ничего хорошего в войне нет, рассказывать об этом не стоит.
Бывший фронтовик переживал, когда в прессе стали появляться публикации, в которых авторы пересматривали итоги Великой Отечественной войны, спекулировали на тему роли СССР в победе над фашистской Германией, принижая историческое значение подвига советского солдата.
Мой прадед Василий Андреевич Анненков родился 10 апреля 1912 года в селе Гаврило-Архангельское Вознесенской волости Бузулукского уезда Самарской губернии (сейчас это село Яшкино Красногвардейского района Оренбургской области).
Первый боевой опыт мой прадед получил на Советско-Финской войне 1939-1940 годов. Правда, в крупных сражениях с белофиннами ему поучаствовать не пришлось, его часть прибыла на фронт к завершению короткой финской компании после прорыва Красной Армией «линии Маннергейма». Пройдя боевое крещение, мой прадед в 1940 году вернулся в родное село.
Василий Анненков продолжил работу ветеринарным фельдшером в Колхозе имени 1 Мая. Весной 1941 года, по распоряжению райвоенкомата, Василия Анненкова отправили на военные курсы. Учения проходили с 25 марта по 7 апреля на полигоне под Оренбургом. Вернувшись с курсов 8 апреля, Василий Анненков полностью ушел в работу. Его жена и дети рассказывали, что несколько минуточек он порадовал их своим присутствием в день приезда из Оренбурга, а потом они увидели его только в мае. К его ветеринарному пункту были прикреплены четыре колхоза Яшкинского сельсовета, четыре колхоза Грачевского сельсовета, все колхозы Кинзельского и Вознесенского сельсоветов, было много поездок по этим деревням.
После посевных работ у крестьян наступает короткое «затишье», и Василия Анненкова дома стали видеть его дети. В это время в колхозах Яшкино, Грачевки, Кинзельки, Вознесенки начали готовиться ко «Дню коня».
22 июня 1941 года Василий Анненков с утра приехал на праздник. Василий Анненков вспоминает: «Была хорошая погода, на празднике я встретил много родных, друзей и товарищей по работе. Тогда еще никто из них не знал, что немецкая армия без объявления войны уже вероломно напала на СССР». Это сообщение ошеломило всех в разгаре праздника.
Вечером дома зажгли «коптушку» — электричества в поселке не было. Прадед усадил жену и детей за стол, и стал прощаться с ними перед уходом в военкомат на место сбора военнообязанных. Василию Андреевичу 23 июня 1941 года в 9 часов необходимо явиться в военкомат для отправки на фронт.
Василий Анненков явился в военкомат первым в 8 часов утра. Прадед вспоминал: «Отвезли нас на машине до станции Сорочинская, откуда поездом отправили в город Бузулук. Сюда прибывали и прибывали непрерывно поезда, грузовики с призывниками отовсюду: из Новосергиевки и Покровки, Матвеевского района, из Колтубанки, г. Сорочинска, из совхоза Войкова, Белогорки, Ташлы, из Тоцкого района». Мобилизованные переночевали в 83-ей железнодорожной школе им. Кирова. Утром привезли резиновые галоши на всех и книжки-памятки с воинским уставом и правительственными указами для чтения и изучения в вагонах в свободное время. Прадед рассказывал: «Днем нас всех построили в колонну по четыре человека, заняли всю улицу перед школой. Было много провожающих из Бузулука и соседних сел». Выступил военный комиссар и уже сорванным хриплым голосом скомандовал: «Шагом марш в направлении вокзала». Там уже стоял и ждал отправки сформированный эшелон. В это время все провожающие с криками и плачем кинулись в строй к своим мужьям, отцам и братьям. Всë смешалось, комиссар мечется по колонне, унимает и разгоняет провожающих, хрипит: «Разойдись!». Эшелон ушел из Бузулука вечером 24 июня 1941 г.
Через пять дней эшелон прибыл в Ленинград на Московский вокзал. Построились в колонну, быстро перешли на Финский вокзал, сразу погрузились в другой эшелон для отправки на станцию Куйвози Выборгского района. Со станции Куйвози, куда прибыли несколько эшелонов из разных областей страны, колонной выдвинулись на военный полигон. Там мобилизованных строили, делали перекличку и распределяли по казармам, по взводам, получали обмундирование. Начали знакомиться друг с другом, в части оказались призывники из Ленинграда, Архангельска, Воронежа, Курска, из Украины и Оренбуржья.
На следующий день на полигон пригнали 19 машин — рама с кабиной. Всех построили, командир части поставил задачу изготовить кузовы на машины. Тогда задачи ставили, а чем, из чего и как выполнять, не разъясняли. Прадеду и еще нескольким бойцам поручили найти и доставить доски. У озера неподалеку нашлись складированные доски и бруски, но, когда прадед с товарищами подошли за досками, вооруженная охрана их остановила. Пришлось как-то договариваться, у подошедших тоже было только что полученное оружие с полным боекомплектом. Откуда-то притащили краску и инструмент. Строили кузова и тут же красили. На третий день к вечеру доложили командованию, что приказ выполнен.
Этой же ночью, в два часа, часть подняли по тревоге и на машинах отправили в Ленинград, а потом в Эстонию под Таллин в 11 стрелковый корпус 8 армии.
8 июля 1941 года войска противника атаковали части 11-го корпуса, однако все атаки были отбиты. На некоторых участках наши подразделения организовали контрудары и отбросили немцев на несколько километров назад. Прадед рассказывал, что противник, получивший «по зубам», изменил тактику, оставил их в покое и перенёс все свои усилия на другие позиции, западнее. До 22 июля 1941 года в полосе 11-го корпуса, установилось относительное затишье. Прадед говорил, что в такое «затишье» было еще страшнее, чем в боях. Их позиции ежедневно бомбила вражеская авиация, зенитные части располагались ближе к городам, а наших истребителей просто не было.
«22 июля мы поняли — все, что было в предыдущие дни с авианалетами, действительно было затишьем» — рассказывал прадед. Такому ураганному артобстрелу мы еще не подвергалась (правда позднее мы переживем еще более сильные обстрелы).
7 августа 1941 года немецкие войска с трудом пробились на побережье Финского залива в районе Кунды, разрезав 8-ую армию на две части — западную, в виде изолированного 10-го стрелкового корпуса, и восточную, в виде остатков частей 11-го стрелкового корпуса. Прадед рассказывал: «В те тяжелые дни нас оставалось очень мало, части потеряли больше половины своих бойцов, много было раненых». Сам он получил тогда первое ранение, но, перебинтованный, остался в строю. Было больно и страшно, они пытались прорваться к окруженному Таллину, к своим товарищам, никто даже не думал об отступлении к Ленинграду.
Прадед рассказывал: «Земля горела, уцелеть в этой бойне нам казалось невозможным, я ощупывал себя и не верил, что выжил». Атакующие немцы, увидев выходящих после обстрела из огня и дыма советских солдат, испугались и, с криками «тотерманляйфт», поначалу побежали назад. Позже нам перевели, что они кричали: «Мертвые идут». Представьте картину, когда из дыма появился сначала хромающий офицер в пенсне с револьвером в руке (это был их командир), а затем бойцы — в пыли, с горящими глазами, оглушенные и что-то хрипящие. Такого можно испугаться даже на войне. Здесь мой прадед был в очередной раз ранен, но продолжал вести бой. После тяжелых уличных боев пришлось оставить город Нарва. Остатки дивизий отступили по берегу Финского залива на Ораниенбаумский плацдарм, где продолжили защищать Ленинград на западных подступах.
Прадед рассказывал, что с начала боевых действий он практически ежедневно терял своих товарищей и земляков. Много товарищей погибало в боях, раненых отправляли в тыл, некоторых откомандировывали в другие части. До Ораниенбаума дошли только четверо земляков: Гарягин Петр из Грачевки, Климов из Толкаевки, Давлетов из Яикова и он, Василий Анненков.
После расформирования части, прадеда положили в госпиталь вылечить ранения. В декабре, после короткого лечения, он был направлен под Ленинград в 55-ую армию, сформированную 1 сентября 1941 г. по директиве Ставки ГК в составе Ленинградского фронта и державшую оборону в районе Пушкина – Павловска – Колпино. Штаб армии находился в селе Рыбацкое на Неве. Сначала мой прадед попал в резерв армии во второй эшелон обороны, где занимались в основном строительством оборонительных рубежей второй линии обороны Ленинграда. Потом был откомандирован в распоряжение 56 стрелковой дивизии, которая занимала оборонительные позиции в 3 км южнее города Колпино и вела изнурительные бои за село Красный Бор.
Красноборский участок – это господствующая высота и там проходил так называемый 2-ой противотанковый ров, захваченный и укрепленный немцами. Противник всеми силами стремился удержать этот узел сопротивления. Прадед рассказывал, что передовая линия фронта пересекала железнодорожную магистраль Ленинград–Москва примерно на полпути между станциями Колпино — Поповка и пролегала по труднопроходимым болотам. Поэтому окопы вглубь земли рыть было невозможно, и они устраивались путем огромных земляных брустверов. Делалось это так: нарезался из верхнего слоя земли дерн и аккуратно укладывался в две линии. Между ними и находились окопы, но не в земле, а над землей. Но даже при таком устройстве окопов вода не давала жизни красноармейцам, в окопах было сыро и холодно. Вот в таких условиях многие дни вели оборону и проходили фронтовые будни защитников Ленинграда. Мы сейчас не можем представить непомерную тяжесть той войны, что такое тиски блокады. Была большая смертность среди личного состава войск не только в ходе боев, но и от болезней, от потери сил. У моего прадеда зимой началась цинга. Психологическое напряжение бойцов было на пределе. Не выдержав крови, мучений больных и из-за бессилия помочь раненым, застрелился врач медсанбата. Но, несмотря на нечеловеческие трудные условия, под огнем противника в неблагоустроенных укрытиях, при недостатке сна и питания, некоторые солдаты находили возможности для песни, веселых историй, даже умудрялись танцевать. Наверное, в каждой части был свой Тёркин. «Благодаря таким бойцам мы все выживали и им благодарны», — рассказывал прадед.
Зимой 1941-1942 г.г. 56-я стрелковая дивизия 55-ой армии, поддерживаемая огнем артиллерии и танками, несколько раз предпринимала безрезультатные попытки захвата Красного Бора. Потери личного состава дивизии были огромными. Только одна такая атака 56-ой дивизии закончилась потерей более 5000 бойцов.
20 февраля 1942 года, участвуя в бою за Красный Бор, Василий Анненков получил тяжелое ранение. 28 февраля 1942 года моего прадеда на машине по льду Ладожского озера «Дорогой жизни» вывезли в госпиталь Харовского района Вологодской области. Попал он туда сильно ослабшим: потерял много крови, было истощение и цинга. Ему не разрешали, да он и не мог, ходить в столовую. Еду ему приносили в палату. Но однажды он пошел в столовую узнать, нет ли среди раненых его земляков. Дойти он не смог, потерял сознание и упал по дороге. Про это узнали все врачи и больные. На следующий день к прадеду в палату пришел оренбуржец. Они долго говорили о своем крае, о прошедших боях и, конечно же, о людях, земляках. Через два месяца прадеда перевели в госпиталь г. Яра Удмуртского края. Два месяца он пролечился в этом госпитале. Потом ему сделали еще одну операцию в Ижевске. В сентябре 1942 года моего прадеда признали инвалидом и комиссовали из армии.
26 сентября 1942 года Василий Анненков вернулся домой в поселок Ананьевка. Его семья со слезами радовалась его приходу. Прадед еще больше полугода больным пролежал дома. Жена Александра работала в колхозе, все домашнее хозяйство вели дети-подростки Анастасия и Петр. А младшая Валентина поила больного отца и пыталась убираться в доме, ей было уже 5 лет. Много забот и работ брала на свои хрупкие девичьи плечи младшая сестра моего прадеда Мария, ей тогда исполнилось 14 лет. К весне 1943 года прадед полностью не восстановился от ран и болезней, но вернулся в колхоз. В тылу нужны были крестьянские рабочие руки, надо было кормить армию. Сначала он смог работать только учетчиком, но со временем вернулся к тяжелому труду.
В 1946 году мой прадед получил свои первые награды. За самоотверженный труд в тылу он награжден двумя медалями «За доблестный труд в великой отечественной войне 1941-1945гг».
Первая боевая награда нашла моего прадеда через много лет после войны. В 1972 году Василию Андреевичу Анненкову вручили орден «СЛАВА III степени».
В 1985 г. он получил боевой орден «ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ I степени» за храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне.
Только в 1986 году за участие в героической обороне Ленинграда во время войны моего прадеда нашла боевая медаль «За ОБОРОНУ ЛЕНИНГРАДА». Эту награду он ценил больше всех остальных.
Я горжусь своим прадедом, Василием Андреевичем Анненковым. Он для меня и всей нашей семьи – герой, а вся его жизнь – подвиг.
Сам он не считал себя героем, ордена надевал только в День Победы и на встречи однополчан. Скромно говорил, что ничего такого геройского он не совершил, воевал, как все, поднимался в атаку, как все, отступал, как все, испытал тяготы войны. Он рассказывал о боях и сражениях, со слезами вспоминал людей, простых солдат и командиров, погибших товарищей и земляков.
Мой прадед ценил людей и человеческие жизни, любил общаться с однополчанами и ветеранами-односельчанами. Ездил на встречи однополчан 56 стрелковой Пушкинской Краснознаменной дивизии в Ленинград и в Омск, по приглашению в 20-ую отдельную стрелковую бригаду, так сейчас называется 56 дивизия.
В поселке Ананьевка жили вернувшиеся из плена после войны односельчане Иван Щербинин и Павел Анненков (однофамилец прадеда). Такое было послевоенное время, что бывших пленных не привечали в селах, мало с ними общались, сторонились даже их детей. А прадед говорил, что им пришлось пережить в войну больше, чем всем остальным, и всегда старался им чем-то помочь, поддержать, да и просто поговорить. Своим детям он тоже наказывал не уходить от дружбы с детьми бывших военнопленных. Он всегда со всеми был дружелюбным, открытым. Все без исключения односельчане и все жители района уважали и любили его. Мой прадед пользовался большим авторитетом.
По мнению самого прадеда, он прожил счастливую жизнь. Никто не может вспомнить, чтобы он жаловался на судьбу. А в жизни ему пришлось многое испытать и пережить: голодная смерть маленькой дочери Анны в 1933 году, расстрел отца в 1937 году по ложному обвинению, смерть маленькой дочери Тамары перед войной, страшную войну и блокаду, тяжелейшее ранение и болезни. Он мечтал, чтобы мы, последующие поколения, никогда не испытали даже малой части того, что прошел он. Для этого он и жил, для этого он воевал и трудился всю свою жизнь.
После смерти жены Александры в 1985 году, мой прадед понемногу пожил в семьях у всех своих детей: у сына Петра в г. Сорочинск Оренбургской области, у дочери Валентины и у сына Ивана в г. Самаре, у дочери Тамары в г. Оренбурге, у дочери Анастасии в селе Покровка Новосергиевского района Оренбургской области.
Умер Василий Андреевич Анненков в 2001 году. Похоронен в селе Покровка Новосергиевского района Оренбургской области.
Мне помогали:
Александр Логинов – внук В.А.Анненкова, мой отец
Валентина Логинова (Анненкова) – дочь В.А.Анненкова, моя бабушка
Анастасия Кемаева(Анненкова) – дочь В.А.Анненкова, умерла 27.06.2017г.
Тамара Кирсанова (Анненкова) — дочь В.А.Анненкова